«Мечтали зло унять …»

60-е годы 20 века породили в стране, называвшейся тогда СССР, совершенно новое и до конца не изученное явление - «шестидесятничество». «Шестидесятники» - субкультура советской интеллигенции, в основном захватившая поколение, родившееся между 1925 и 1945 годами. Историческим контекстом, сформировавшим взгляды «шестидесятников», были годы сталинизма, великой Отечественной войны, итоги 20 съезда КПСС и «оттепель»… Вера в коммунистические идеалы была для большинства «шестидесятников» самоочевидной. Их родители, как правило, были убежденными большевиками. А многим юным ленинцам еще  в детстве пришлось пережить кризис мировоззрения - их близкие были арестованы, отправлены в лагеря или расстреляны. Это не вызвало радикального пересмотра взглядов, но заставило больше рефлексировать и привело к скрытой оппозиции режиму. Формулой этого времени можно считать строки Андрея Вознесенского, одного  из любимых, но опальных поэтов эпохи:

Не надо околичностей,
Не надо чушь молоть.
Мы - дети культа личности,
Мы кровь его и плоть.

«Большинство из нас не было революционерами, не собирались коммунистический режим уничтожать. Я, например, даже подумать не мог, что это возможно. Задача была – очеловечить его», - писал Б. Окуджава. Их ждало разочарование. После войны «очеловечивания» строя не случилось, сталинский режим стал еще жестче. У каждого поколения есть своя главная тема, у «шестидесятников» это « ОТТЕПЕЛЬ». Они активно поддержали «возвращение к ленинским нормам», отсюда и апологетика Ленина (поэма А. Вознесенского «Лонжюмо», стихи Е. Евтушенко, пьесы М. Шатрова), романтизация Гражданской войны (повести Ю. Трифонова, стихи Б. Окуджавы, фильм А. Митты « Гори, гори, моя звезда».) Они были убежденными интернационалистами, сторонниками мира без границ, культовыми фигурами для их поколения навсегда стали Брехт, Ремарк, Хемингуэй.

Термин «шестидесятники» прижился после того, как в журнале «Юность» в 1960 году была напечатана статья С. Рассадина с одноименным названием. И как в природе, после потепления оттаивает земля, так и в «оттепель» из мерзлоты сталинских лет родились и культовый журнал «Юность» (как его ждали, как читали), и ефремовский «Современник» (всю ночь стояли за билетами, а утром счастливые шли на работу), и у театра на Таганке очереди, похожие на первомайские демонстрации, чтобы увидеть брехтовского «Доброго человека из Сезуана». Прорывы, открытия, Весна, духовная Весна. «Застава Ильича» Марлена Хуциева – главный фильм «шестидесятников», именно там в хроникальных кадрах появился не только воспетый А. Вознесенским Политехнический, но и сам поэт и его соплеменники, новая, молодая поросль русской поэзии: Белла Ахмадулина, Евгений Евтушенко, Булат Окуджава, Роберт Рождественский. Поэзия выйдет на площади, соберет стадионы поклонников и почитателей, начнется возрождение устных поэтических традиций.

В 1958 году А. Твардовский возглавит журнал «Новый мир», и тот станет рупором «шестидесятников», именно в нем будет опубликован «Один день Ивана Денисовича» А. Солженицына, а разгром журнала в 1970 году ознаменует конец оттепели. В 60-е появится авторская песня, отцом этого нового жанра станет Булат Окуджава. Булат Шалвович – выразитель «шестидесятничества», в значительной степени формирователь его. Песни Булата Окуджавы дали «шестидесятникам» эмоциональную тональность осознания себя и своей жизни. «После 20 съезда все начали ощущать себя людьми, задумались о душе», - писал поэт. «Шестидесятничество», выразителем которого становился Окуджава, состояло в умении оставаться самим собой. «Здесь хоть беден, хоть богат, остаюсь самим собою. Здесь я - барин, там – солдат, и разлука за спиною». Не только остаться самим собой, но ощутить братство с кругом таких же самостоятельных других. «Все хотят увидеть всех», - как писал Мандельштам, а не увидеть одного. Самое замечательное в «шестидесятниках» – утверждение самоценности личности, чьи качества не сводимы к выполнению общественного долга и к трудовым подвигам. Утверждался культ « простого человека», вновь возвращалась отринутая соцреализмом тема «маленького человека», столь любимая писателями-реалистами в веке 19-ом и открытая заново искусством оттепели. Маленький человек с его большим внутренним миром должен был быть услышан и понят, и рассказать о нем нужно было «простыми словами» - «надежда», «совесть», «благородство и достоинство», «мужество и доброта». Эти слова были реабилитированы, вместо «ум, честь и совесть нашей эпохи», подвергшихся инфляции, пришли слова с уменьшительными суффиксами, теплые и родные, – шарик, песенка, ноженьки, оркестрик. «Шестидесятничество» стало псевдонимом времени, оно было коротким, как все прекрасное. Оно провозгласило «нерасторжимость словесности и совести», как сказала Белла Ахмадулина.

Булат Окуджава - пронзительный вестник и горький летописец того «потерянного поколения», которое было разбужено к жизни, чтобы осчастливить мир и именно в этом найти себя. Это самое эйфорическое и счастливейшее из всех советских поколений; через жизни «шестидесятников» прошли три лейтмотива: ощущение мира как планетарного целого, ощущение державы, вне которой не мыслима жизнь, ощущение светлого будущего, за которое суждено погибнуть - «я все равно паду на той, на той единственной, гражданской»… Они мучились и ошибались, но никогда не лгали, не приспосабливались, им был присущ наивный, но стойкий оптимизм, жертвенность ради реформ и усовершенствований. Слово стало их оружием, и они сражались до конца, пока не кончилась оттепель, а с ней кончилась общественная востребованность «шестидесятников». Началась эмиграция, в 90-е большинство тихо умерли полузабытыми. В 21-ом веке о них снова вспомнили, их произведения включили в школьную программу.

«Что из того, что мы не победили, что из того, что не вернулись мы». Бродский. И.

«Книги их рядом стоят – Белла с Андреем и Роберт, Женя и грустный Булат… Час их бессмертия пробил». А. Дементьев.